В отличие от других городов Беларуси Слуцк пережил её дважды.
Осенью 1941 года Слуцк стал одним из первых городов Беларуси, где фашистские оккупационные власти учинили массовую расправу над еврейским населением. Страшные события произошли – 27-28 октября 1941 года. Тогда за два дня в ходе ликвидации гетто в Слуцке по разным данным было зверски убито от пяти до восьми тысяч человек. Трагедия ещё в более ужасной форме повторится в феврале 1943 года.

Еврейский вопрос в начале войны

После захвата Слуцка немецкие оккупационные власти буквально с первых дней в городе начали подготовку к «решению» еврейского вопроса. Уже в июле прошла паспортизация жителей города.
В каждый дом заходили учётчики из городской управы и брали на учёт взрослых и детей. В карточках указывался пол, возраст и специальность. Каждому еврею выдавали при этом две жёлтые матерчатые звезды, их надо было носить на верхней одежде на спине и груди. Данные проведённого учёта использовали для расселения жителей еврейской национальности. Одних отправляли в гетто, которое было создано на территории нынешнего 10 военного городка. Некоторым разрешали жить в своих домах – это, как правило, были семьи квалифицированных ремесленников или специалистов.

Из воспоминний Бориса Иосифовича Фалевича (житель Слуцка, пенсионер, в 1941 г. ему было 12 лет):
…Нашу семью отправили в гетто. В комнаты деревянных бараков загоняли по 6-7 семей. Взрослых полицейские ежедневно гоняли на тяжелые работы. Чтобы люди не умерли от голода, выдавали карточки, по которым отпускалось мизерное количество продуктов и то не  регулярно (работающим евреям в день выдавали 200г хлеба, а на иждивенца – 50г). Мы голодали, и мне приходилось ходить по городу и искать хоть какую-то поживу на заброшенных огородах. Поскольку внешностью я не был похож на типичного еврейского мальчика, то выходил в город без нашитых звёзд, и меня никто ни разу не задержал. Ходить евреям по тротуарам не разрешалось, только по мостовой. Просить милостыню и торговать запрещалось под угрозой расстрела. Среди жителей гетто бытовало мнение, что немцы убивать «ни за что» не станут, хотя до нас доходили сведения о жутких подробностях преследования евреев в Польше. Во время одного из выходов в город от взрослых узнал, что немцы за городом расстреляли 15 еврейских мужчин. Это уже насторожило всех.

Из воспоминаний Алексея Андреевича Новика (живёт в д. Серяги, в годы войны партизанский связной):
…Все жители гетто были измучены голодом и непосильными работами, ходили согнувшись, бледные и худые, словно призраки. Многие не выдерживали мучений и кончали жизнь самоубийством. Особенно было жалко смотреть на детей, которые не хуже взрослых понимали трагизм своего положения. Мне пришлось видеть, как исхудалая бледнолицая семилетняя девочка-еврейка шла по обочине тротуара, а одна женщина дала ей полбуханки хлеба и кусочек сыра. Девочка бросилась в ноги женщине, плакала навзрыд и целовала ей руки…
Однажды по улице города шёл мужчина-еврей и вёл за руку исхудалого мальчика. Встретив знакомого, он разговорился с ним и нечаянно взошёл на тротуар. Проходивший мимо немец-эссесовец грубо ударил еврея кулаком по лицу и начал избивать его ногами. Мальчик плакал, хватал немца за руку и о чём-то просил, но был отброшен в сторону, как попавший под ногу камень.

Вымогательства и первые расстрелы

Оккупационные власти, которые возглавлял   гебитскомиссар Карл, уже с начала осени стали проводить планомерные акции по уничтожению евреев. Небольшими партиями обитателей гетто (в основном, нетрудоспособных) вывозили за город в урочище Гореваха и расстреливали. Трупы сбрасывали во рвы, которые заранее были вырыты советскими военнопленными из концлагеря, находящегося по ул. К.Либкнехта. По имеющимся свидетельствам, немцы-охранники, а также полицейские хватали из числа узников гетто заложников, а их родственникам сообщали, что если к определённому времени не будет собрано нужное количество денег и золота, то заложники будут расстреляны. Такие случаи повторялись регулярно. Тех, кого не могли выкупить, действительно отправляли на расстрел.
В начале октября к гетто было подогнано несколько грузовиков, на которые усадили свыше 500 человек (в основном пожилого возраста). Жандармы и полицейские объясняли, что повезут за город убирать картофель, ценности нужно сдать на хранение. С этих «сельхозработ» назад уже никто не вернулся. Их расстреляли в Горевахе. Имущество казнённых евреев частью присваивалось полицейскими, а частью складировали на территории гетто в отведенном под склад бараке.

Из воспоминаний Бориса Фалевича:
…У мамы в гетто оказался хорошо знакомый полицейский по фамилии Могилевец, который охранял выход. При встрече он сказал ей: «До войны ваш муж Иосиф неоднократно помогал нам в трудные моменты, и я вам помогу». Не раз он предупреждал, что будет выезд на расстрел, и пропускал нас через проходную, а мы несколько дней ночевали у маминого знакомого Константина Войниловича. С помощью Могилевца я и мама попали в рабочий барак, из которого на расстрел пока никого не вывозили. Но самые страшные дни настали в конце октября…

Справка

Гетто,  созданное в Слуцке в конце лета 1941 года, делилось на две части: первую часть, так называемое нерабочее гетто, заселяли старики, нетрудоспособные и дети; вторую – те, кто мог выполнять физические работы. Бытующее представление о том, что в Слуцке было одновременно два гетто, неверно. Второе гетто в районе нынешних улиц Копыльской и П.Коммуны было создано после уничтожения первого гетто по ул. Володарского (М. Богдановича).

Жуткий конец октября

Рано утром 27 октября 1941г. в Слуцк прибыл 12-ый литовский полицейский батальон безопасности. Коменданту города Карлу было сообщено, что батальону поручено за два дня полностью очистить город от евреев. Он пытался отложить начало акции хотя бы на сутки, поскольку считал, что такую массовую акцию уничтожения нужно подготовить. Но командир батальона Антанас Импулявичус категорически отказался это сделать. Расправы в городе начались немедленно. В докладе генеральному комиссару г.Минска от 30 октября 1941г. комендант Слуцка сообщал: «Я должен с сожалением признать, что действия литовцев граничили с садизмом. Весь город выглядел ужасающе. С неописуемой жестокостью литовцы из полицейского батальона выгоняли из домов евреев. По всему городу слышались выстрелы, на некоторых улицах появились горы трупов. Перед убийством евреев жестоко избивали чем только могли: палками, резиновыми шлангами, прикладами, не щадя ни женщин, ни детей… Должен отметить, что во время акции солдаты полицейского батальона грабили не только евреев, были разграблены дома многих белорусов. Они забирали всё, что только могло пригодиться: обувь, кожу, ткани, золото и другие ценности. По рассказам солдат, они буквально вместе с кожей стаскивали кольца с пальцев своих жертв. Даже склад, в котором хранилось имущество гражданских учреждений, был разграблен…

Из воспоминаний Бориса Фалевича:
…Утром 27 октября меня и ещё 10-12 мальчишек из гетто под конвоем повели в 14 военный городок на работу. Где-то к полудню мы услышали команду: «Всем построиться!» Нас повели в город, а там везде крики, плач людей, стрельба. Я выжил случайно. По приходу в гетто полицейский Могилевец пропустил меня в рабочий барак, где находилась и мать. Нас и ещё несколько человек по какой-то причине не тронули. А нашу бабушку и самого младшего братишку Гришу бросили в машину и отвезли в Гореваху. Говорили, что в тот день расстреляли пять тысяч человек.

Из воспоминаний Алексея Новика:   
27 октября я находился в Слуцке по заданию партизан. Жителей гетто выгоняли на улицу, строили в колонны по четыре человека, сначала мужчин, детей-мальчиков, а потом женщин и девочек. Их под охраной полицейских вели по главной улице города в западном направлении. Старых и больных грузили в автомашины и отправляли вслед за колоннами. Люди в этих колоннах шли молча, не плакали, покорно двигаясь навстречу своей судьбе. Как оказалось, их гнали к месту расстрела, в Гореваху, к вырытым ямам-могилам.

Технология массовых убийств

Имеющиеся документы и свидетельства позволяют воспроизвести почти детальную картину массовых убийств в Слуцке. В 1975г. в нашем городе проходил суд над неким Бузуком, который в годы войны служил в Слуцкой полиции в качестве взводного и конвоировал несчастных к месту расстрела. На суде он рассказал, как всё вершилось. Обречённых доставляли к месту расстрела пешком по 70-80 человек в партии. При этом их жестоко избивали, сопротивляющихся расстреливали тут же на месте или по дороге. Примерно в метрах пятидесяти от ям людей останавливали и охраняли до тех пор, пока не наступит их очередь. Непосредственно к месту казни (к ямам) вели группами по 20-25 человек. Там их раздевали, снимали даже нижнее бельё и загоняли в яму, принуждая ложиться лицом вниз, а затем из винтовок и автоматов расстреливали. Сопротивлявшихся избивали прикладами и пинками, детей бросали в ямы и там расстреливали. Тела людей военнопленные слегка присыпали землёй. Потом наступала очередь следующей партии. Показания Бузука на суде можно считать достоверными. По крайней мере, технология массвых убийств в Слуцке полностью совпадает с тем, как проходил расстрел евреев в Борисове, который вершил тот же батальон Импулявичуса с 8 на 9 ноября, через  полторы недели после уничтожения слуцкого гетто.
Из доклада коменданта Слуцка гебитскомиссара Карла: «При расстреле, производившемся за городом, я не присутствовал, поэтому о жестокостях, имевших место там, я ничего не скажу. Отмечу только, что в течение долгого времени после того, как могилы были засыпаны землёй, оставшиеся в живых пытались из них выбраться».
Расстрелы продолжались и 28 октября. Ночью литовский батальон выехал по направлению к Барановичам. Несколько недель жители Слуцка находились в шоке.

Создание нового гетто

После массового расстрела еврейского населения в Слуцке, учинённого в конце октября 1941г., значительная часть евреев города всё же уцелела. Они продолжали жить в гетто в 10 военном городке, другие вместе со своими семьями размещались в своих домах. Первое время после погрома комендант города Карл был занят возобновлением работы мастерских и предприятий города, на которых до расстрела работало много евреев. Однако, политика в отношении их не поменялась. После непродолжительного перерыва возобновились расстрелы. Часть евреев, в основном молодёжь, находила разные способы уходить к партизанам. Это серьёзно встревожило местные оккупационные власти, и они принимают решение создать новое гетто. Территория для него была выбрана в районе так называемого Школишча (ныне улица П.Коммуны, место, занимаемое СШ№6 и северная часть улицы Монахова), где до войны компактно проживала еврейская община. Новое гетто обнесли несколькими рядами колючей проволоки, а узников разместили примерно в 400-х домах – в каждом по несколько семей. Перед переводом евреев в новое гетто в апреле 1942г. несколько сотен нетрудоспособных узников старого гетто были расстреляны в той же Горевахе.
Территория гетто тщательно охранялась. На работу водили строго под конвоем. Продолжались и измывательства над людьми. После рабочего дня для узников был установлен так называемый «кровавый час». Людей строили в колонны около банка по ул.Урицкого (ныне Копыльская) и бегом гнали на улицу Володарского (теперь М.Богдановича). Там они расчищали площадку под строительство (речь идёт о возведении зданий, которые и сейчас сохранились в Слуцке, — это деревянные здания типографии и военкомата). Потом снова бегом гнали на еврейское кладбище. Там на носилки грузили памятники и бегом доставляли их на стройплощадку. Из них укладывался фундамент под здания. Во время «кровавого часа» людей избивали, травили собаками.

Февральская бойня

В соответствии с директивами руководства рейха, 1943-ий год должен был стать окончательным в решении еврейского вопроса на оккупированных территориях. 5 февраля 1943 года начальник полиции безопасности (СД) Беларуси Штраух подписал приказ о переселении (так на языке оккупантов назывались массовые расстрелы), проживавших в Слуцком гетто евреев. К приказу был приложен и план проведения акции. С немецкой педантичностью поимённо названы его участники, а также зоны ответственности каждого, включая выдачу патронов, сбор имущества, организацию питания, охраны и т.д. Для расстрела заранее были подготовлены две ямы в д.Мохарты (недалеко от д.Весея). Как указано в плане «переселения», у каждой ямы работают по одной группе из десяти офицеров и солдат, которые меняются каждые два часа. Выезд зондеркоманды СС из Минска в Слуцк состоялся 7 февраля в 11.30. Прибывшие в Слуцк эсесовцы разместились в здании СШ№ 10. С шести вечера того же дня до двух ночи велось новое распределение сил отряда уже совместно с местными властями. Начало акции засвидетельствовано в дневнике гауптштурмфюррера СС Вильке (участник расстрела): «Понедельник 8.2.43.  4 часа – подъём, 4.30 – построение, 5 часов – начало операции в гетто. Очень хорошее начало. Выгоняется 1300 евреев (говорят, что их 3100)».

Из воспоминаний Луизы Георгиевны Сацук-Большаковой (сейчас проживает в Санкт-Петербурге):
В 1943 году мы жили в Слуцке на улице Садовой. Я очень хорошо помню события 8 февраля. Это мой день рождения. И именно тогда был погром евреев. Ночью началась сильная стрельба. Со стороны улицы Копыльской доносились ужасные крики и гул машин. Это продолжалось весь день. Небо освещало огромное зарево, а запах горящих людских тел наполнял воздух.

Зондеркоманда СС, рассчитывая на быстрое проведение операции, просчиталась. Наученные опытом 1941г., узники гетто заранее подготовили себе тайные подвалы и схроны. Имеются свидетельства, что со стороны обитателей гетто было оказано сопротивление палачам. Уже к полудню после консультаций эсесовцев с комендантом города, последний дал согласие на сожжение гетто. В ход пошли факелы, огнемёты. Значительная часть узников, пытаясь спастись от огня, покидала свои убежища, но их настигали пули. Многие, чтобы избежать мучительной смерти, кончали жизнь самоубийством.
По имеющимся документам известно, что зондеркоманда СС оставила Слуцк в районе 8 часов вечера 8 февраля.

Из воспоминаний Луизы Сацук-Большаковой (сейчас проживает в Санкт-Петербурге):
Утром 9 февраля мы побежали с братом в сторону Копыльской, чтобы посмотреть, что же произошло в гетто. Перед нами открылась ужасающая картина: на ограждающей гетто колючей проволоке мы увидели висящие «гроздья» обгоревших человеческих тел. Несчастные, видно, пытались спастись от огня, пробовали перелезть через ограду, но их добивали, а трупы обугливались от пылающих рядом домов.

Трое суток догорало Слуцкое гетто. Через несколько дней людские останки по приказу местных властей вывезли на санях в сторону Сёлок (ныне это район металлообъединения), где до войны была городская свалка. Только весной, после того, как сошёл снег, фашисты распорядились закопать останки людей.

Палачи и праведники

До сих пор наши знания о том, кто творил зверства в Слуцке во время войны остаются отрывистыми и однобокими. Тем не менее, не выходя за рамки трагедии Слуцкого гетто, попробуем всё же очертить круг палачей. Попробуем определиться и с теми, кто рискуя своей жизнью, протягивал руку помощи несчастным, спасая людей от неминуемой смерти (теперь их называют праведниками). И не важно, в чём эта помощь выражалась, так как иногда переданная узникам гетто буханка хлеба тоже спасала жизнь.

Бытующее мнение о том, что погром гетто в октябре 1941г. вершил только 12-й литовский полицейский батальон, не верно. Но для начала всё же расскажем несколько слов о нём. Батальон формировался в первые дни войны в Ковно (Каунас), и возглавил его Антанас Импулявичус. Именно тогда и там эта часть зарекомендовала себя, как банда убийц, организовав кровавую оргию на улицах города, расправившись с 3800 евреями. За «заслуги» батальон был переведён в состав войск СС. Когда литовский батальон оказался в Беларуси (октябрь 1941г.), на его счету уже были десятки тысяч расстрелянных. «Отличился» он не только у нас в городе, его кровавый след остался в Минске, Борисове, Несвиже, Клецке, Березино.

В расстреле евреев вместе с литовцами участие принимал и 3-ий полицейский батальон, состоявший из немцев. Административно он подчинялся руководителю СС и полиции того региона, где находился, однако состав батальона ни в коей мере нельзя равнять с вышколенными и фанатично настроенными эссесовцами. В полицейские батальоны, как правило, попадали люди, не пригодные в полной мере к строевой службе или же резервисты, то есть люди в возрасте. Зачастую полиция порядка выполняла приказ даже более жёстко, чем это требовалось, а в отдельных случаях садизм выставлялся напоказ, это чётко подтверждают события в Слуцке.
Свою преступную лепту внесла и вспомогательная полиция Слуцка, которая формировалась из местных жителей. Её состав был неоднороден, и попадали туда люди по разным причинам. Одни шли сознательно и, как правило, служили со рвением. На Слутчине у всех на слуху была фамилия Логвина, начальника вспомогательной полиции. Это был действительно зверь в человеческом обличии. Подстать ему были и командиры полицейских взводов Бузук и Кароль. Задача многих полицейских во время уничтожения гетто состояла в доставке евреев к месту казни. Непосредственного участия в расстреле они не принимали. Но на чьём счету тогда лежит немалое количество убитых во время конвоирования?
Карательный отряд СС, который прибыл в Слуцк в феврале 1943г., состоял из профессиональных убийц. Базировался он в Минске и время от времени выезжал на акции. Тем не менее, даже эти закоренелые палачи иногда не выдерживали. В дневнике офицера Вильке приведён любопытный факт – эсесовец, майор д-р Куфриту был удалён из гетто в момент его сожжения, поскольку не выдержал ужасной картины.

К сожалению, сведений о тех, кто помогал еврейскому населению Слуцка в страшную годину, сохранилось очень мало. Время берёт своё. Большинство из них уже умерли. Тем не менее сохранились сведения, которые говорят, что этих людей были сотни. Кто-то прятал евреев у себя дома, другие помогали им вырваться из гетто, третьи просто передавали несчастным продукты питания.

По ул.Ленина живёт Баршай Дора Гиршевна. Она рассказала о своей семье и о Фене Костюкевич, которая помогла им спастись в период оккупации. Феня Костюкевич родом из д.Варковичи, была не замужем и ещё до войны работала домработницей в семье Шмеркович и жила вместе с ними.
В то время ей было 50 лет. Перед войной умерла мать Доры, и Феня для Доры и её брата Юзика стала родным человеком. Когда началась война и немцы заняли город, отец Доры – Гирш Юделевич выкопал в доме землянку-погреб и прятался там с сыном 3 года. Феня кормила их, стирала одежду, сообщала новости. Маленькая Дора осталась в доме с Феней, белокурая и сероглазая совсем не была похожа на еврейскую девочку. Феня перекрестила Дору в церкви и надела на шею свой крестик. Рискуя жизнью, Феня спасла семью Доры Шмеркович, которую очень любила.

Весть о победе была встречена с большой радостью. Наконец отец с сыном, после 3-летнего укрытия, вышли на улицу. И в тот же день брат Доры умер от солнечного удара в возрасте 6 лет и был похоронен во дворе своего дома.
И после войны Феня осталась жить в этом доме. Гирш Юделевич всю жизнь был благодарен ей за спасение.

Выше мы уже упоминали Константина Войниловича, который помогал семье Фалевичей. Эта семья была не единственная, которую он укрывал от преследований фашистов. Известны случаи, когда в деревне Серяги местные жители прятали несколько женщин-евреек.

Из воспоминаний Бориса Иосифовича Фалевича:
После расстрела первого гетто, мама по совету знакомого полицейского Могилевца пошла работать на городскую электростанцию – грузить торф в вагонетки. Вместе с ней там работали и военнопленные. Перед уходом в партизаны они познакомили маму с жительницей д. Уланово Варварой Черницкой. Через какое-то время мы ушли к ней. Варвара одела нас в старинную деревенскую одежду с национальными узорами, запрягла в повозку лошадь, и мы средь бела дня отправились в дальнюю дорогу на Копыльщину. В д. Пуково жили родственницы Варвары Черницкой. Они нас и отвели к партизанам, где мы и дождались прихода в Слуцк Советской Армии.

Накануне уничтожения второго гетто в феврале 1943 года группы Слуцких подпольщиков каким-то образом узнали, что готовится страшная акция. Через своих связных эта информация была передана в гетто. К сожалению, не многим удалось вырваться. По информации общественного объединения «Помни», избежать страшной участи смогли только около десятка человек.

В создании картины трагедии Слуцкого гетто использовались воспоминания Ларисы Лукьянцевой, Бориса Фалевича, Алексея Новика и Михаила Тычины.

Статья предоставлена сотрудницей ГУ «Слуцкий краеведческий музей» Натальей Видлогой. Слуцк, Беларусь, 09.09.2008 г.