Описание мое, что я желаю составить вещь очень трагическая. Подробно рассказывать не в силах я, ибо сердце рвется на куски, когда вспоминаю о случившемся. И при случившемся этом я лишился дорогого, преданного и хорошего «отца» и хороших друзей детства. Но ничего не помогает, нужно крепиться, и что-нибудь рассказать. 

Итак, 9 июля 1919 г., в среду, в 11 часов утра послышался выстрел. За выстрелом последовал 2-й, 3-й и т.д. Сейчас же и со всех сторон раздались выстрелы. Из местечка, т.е. от нас мирных жителей, не было никакого ответа. Словом, стрельба отчаянная, как при взятии большого города. Правда, стрельба не орудийная, оружейная. Они мужики окружили со всех сторон местечко, и зашли к нам гости дорогие. 

Мужики были из соседних деревень, по 3-4 версты от нас, и все кажись знакомые, т.е. под предводительством некого Николая Николаевича. Жители Каменного Брода, увидя и услышал такое, так, кто на завод, кто в погреб, кто в комнату из улицы. Ох… какая суматоха. 

Когда эти сволочи, некоторые, пришли на завод, они сейчас же убили сторожа, строго еврея, а потом отправились в контору застали там заведующего Каменно-Бродского завода гр. Гершонова и убили его тоже. Остальные душегубы начали выгонять из каждого дома всех жителей обоего пола, и мужчин и женщин и детей и отправляли к заводу. Все думали, что возле завода будет какое-нибудь собрание, а потом отпустят. Но нет, к сожалению мужчины, которые были возле завода, обратно домой уже не вернулись. Когда пригнали к заводу всю толпу разделили, мужчин отдельно, а женщин отдельно. Стояли… 

Требовали они уездного комиссара Кисельгофа, хотели его убить. Но никто не знал где он, и не сказал ничего.  Опять стоят… Надвигается тучка. Тучка все увеличивается и увеличивается. Наконец и дождик начал крапать, усиливается в дождик. И вот сейчас не дождик, а так сказать дождь. 

Загнали женщин в здание возле Исполкома. Через часа два женщин уводили. Они разошлись. Мужчины остались. Сидят и ожидают, но что именно не знают. Начали растравливать попарно и сказали им, что они их поведут в Новоград-Волынск, там разберут все и отпустят домой. Они им поверили и пошли с ними. Дождь лил, как из ведра. Погода скверная стояла. Они их гоняли, как гоняют скот к бойни, таких хороших невинных людей. Идут. Пришли в лес. 

Там мужики эти сволочи негодяи, начали петь песенку. Ах, эта песенка, песенка. Можно ее помнить, да помнить. Тогда лишь догадались наши люди о злом умысле их, что не в Новоград-Волынск их ведут, а их ведут к резни. 

Начали им предлагать много денег, но ничего не помогло. Завели их в воду, сделали цепь и начали на них стрелять. Они легли все на землю, думали этим спастись, но когда у повстанцев не стало пуль, они штыками, топорами, долотами, прикладами винтовок перебили всех людей до одного. 

Раненных тоже было несколько. Привезли их домой. Некоторые умерли у себя дома, а некоторые остались живы. Да…когда они покончили с людьми, они начали стягивать с них одежду, башмаки, сапоги, у каждого выбрали деньги. Покончили и ушли домой. 

На другой день начали возить трупы. Крики женщин и их детей можно себе представить. Одним словом перебито этими злодеями мерзавцами 140 человек. Когда началась стрельба, я, отец мой и все наше семейство зашли в погреб, думали спастись от пуль.  

И вот по окончании стрельбы подошел к нашему погребу Юзько Пашковский из Дзекнуки и выгнал нас оттуда. Отца он ударил по лицу долотом, а меня право не помню куда именно, ибо я тогда был очень ошеломлен, но ударил меня крепко-накрепко долотом. Отправил он нас к заводу. 

По дороге идя с отцом к заводу встретил нас Антон Вознякевич, и на мои слова, что не знаю куда меня ведут, сказал мне, иди дальше, мы с вами расправимся, стал ругать меня, махая ко мне винтовкою. 

Пришли к заводу, постояли часа 2-3, начали нас расставлять по 4 в каждый ряд. Отправили нас. Очень дерзко к нам обращались, т.е. били нас прикладами винтовок, револьверами, у кого забрали пальто, у кого часы и т.д. 

Главными деятелями, что я видел по дороге и что помню это:

Захар Коростинский из Дерманки;
Тодо Темонюк из Дерманки;
Кайтан Свицук из Каменного брода;
Виктор Сивчук;
Ваховский из Ходоровки;
Грибан из Ходоровки;
Павло Марчевски из Слободки;
Николай Николаевич Баков из Черницы;
Грыцко Круль из Новакан;
Бартко Кришталь из Новакан;
Васылька Лыктыс;
Григор Шестин;

Этих я помню, по дороге видел, но если они так нас достали по дороге, наверное, они в лесу поступали как следует быть. 

Я весьма уверен, что их руки обагрены кровью моего любимого отца и моих преданных товарищей, родственников, соседей и всех наших невинных людей. 

Были еще многие, но признать не помню их фамилий. По дороге остановил нас Марцил Солох пересчитал нас, насчитал до 180 человек. И говорит  — их 180 человек, а винтовок у нас сколько? Пересчитали, винтовок оказалось 60 штук.  Ну хорошо. 

Гонят дальше, дождь лил как из ведра. Прошло некторое время, опять остановили. 

Вызывается какая-то дрянь и говорит к русским:   «Вам броденцi може треба якось живця, ль або крамничниха вибiрайте собi». 

Отвечает Каменнобродский хозяин  Конкулевский: «нам и жадного жида не треба». 

Отправили дальше. 

Подошли к самому лесу. Термонюк начал во все горло кричать:  «Крамильники вперед!» 

Начал выстраивать по десяткам и хотел нас по десяти расстреливать. Отец мой был в 1-м десятке.

 Ох… как жутко становилось тогда на сердце, все кажись люди знакомые и так поступают. Обдумались не по десяти и пошли дальше.  

Первый выстрел дал Павло Коростинский.   Наконец-то нас обступили и начали стрелять. 

Я как-то удрал оттуда. 

Что там произошло, кто участвовал мне передали об этом раненные. 

На 2-й день когда хоронили мертвых убили уездного комиссара Кисельгофа. 

Марческий и еще несколько, не знаю их,  кроме Марческого видал я Лыктыса Василька с винтовкою шлялся. 

Когда забрали у Кисельгофа все, привезли его на кладбище. Солох приказал вырыть для него яму. Вырыли яму. Яма была полна водой. Солох и его зять из Киева кинули его туда и сказали лежи собака.  Собаке собачья смерть. 

4 недели после восстания стоял Лыктыс Петро и славился перед барышнями. 

«Ото я скiлки жидiв вибив, вони по кущах, а я за ними дручком по головi,  о, я iх тодi богацько вибив…». 

Сам я слыхал моими ушами. Заканчиваю. Прошу прочесть это. Там где не логично прошу исправить.

С подлинным верно:
Делопроизводитель.